Перед свадьбой невеста посещает парикмахерскую (весьма недешёвое мероприятие) и одевает свадебное платье. С 1950-х гг. в Корее вошли в моду и стали почти обязательной частью свадебного ритуала (в том числе и нецерковного) роскошные белые платья, почти не отличимые от западных образцов. Большинство невест шьёт платье заново. Жених на свадьбе обычно бывает одет в дорогой костюм западного образца, иногда – даже во фрак. Фрак, как вещь дорогую, но в обычной жизни не нужную, почти никогда не покупают, а берут напрокат на время свадьбы, а вот костюм по такому случаю могут и приобрести.

Незадолго до назначенного времени бракосочетания в «есикчжан» начинают прибывать гости. Для невесты и её ближайших подруг существует специальная «комната ожидания», прочие гостьи сразу же по прибытии проходят внутрь, в то время как мужчины ждут начала церемонии непосредственно у входа, обмениваясь приветствиями. Там же находятся родители жениха и невесты, которые также приветствуют прибывающих гостей.

Корейские свадьбы отличаются исключительной многолюдностью. На бракосочетание принято приглашать родственников, в том числе и весьма далёких, сослуживцев, бывших соучеников, так что обычно на свадьбе бывает несколько сотен, а в отдельных случаях – и несколько тысяч гостей. Самая многолюдная свадьба, о которой я слышал, состоялась осенью 1994 г. Это была свадьба дочери одного из руководителей правящей партии, и на ней присутствовало более 3 тысяч гостей. Разумеется, эта свадьба проходила в самом фешенебельном из сеульских «есикчжанов», который находится в столичном аэровокзале.

Свадьба – весьма накладное мероприятие, однако она обходится всё-таки дешевле, чем может показаться на первый взгляд. Уменьшить бремя расходов помогает обычай, который предписывает всем приглашённым приносить на свадьбу конверты с деньгами, которые в качестве подарков и вручаются молодым. Привычных нам «вещёвых» подарков на корейских свадьбах почти не вручают. Суммы, которые дарятся таким образом, могут быть самыми разными, но в большинстве случаев в конверте находится несколько десятков тысяч вон (10 тысяч вон – примерно 8 долларов). Сразу же по прибытии в «есикчжан» гости кладут на установленный у входа в зал поднос конверты с деньгами и расписываются в специальном списке. По традиции все конверты обязательно надписываются, так что хозяева всегда знают, насколько щедрым оказался тот или иной гость.

Примерно за полчаса или час до церемонии появляются молодые. Сначала невеста проходит в «комнату ожидания», где приводит себя в порядок. Зачастую ещё до прихода в «есикчжан» молодые в полном парадном облачении отправляются в какой-нибудь из немногочисленных городских парков, чтобы сделать там фотографии на открытом воздухе. Вообще говоря, во время свадьбы молодые фотографируются постоянно, а роскошно оформленный свадебный альбом есть в любом корейском доме. В последние годы наряду с фотографами во время свадеб стали часто приглашать и видеооператоров. И фотографы, и видеооператоры снимают все сколь -либо значимые моменты свадебного ритуала.

За несколько минут до начала церемонии гости проходят в зал и рассаживаются на стульях. Приглашённые со стороны жениха садятся по левую (если стоять спиной к двери) сторону от прохода, а те, кого пригласила семья невесты – по правую. После этого начинается собственно бракосочетание. Первыми в зал входят мать жениха и мать невесты. Они подходят к находящемуся в дальнем конце зала возвышению, на котором, собственно, и будет проходить весь ритуал, и зажигают установленные там свечи. После этого они кланяются друг другу и гостям и садятся на свои почётные места в первом ряду.

Далее в зал входит жених. За ним появляется невеста, которую ведёт за руку отец или, если его нет, то кто-нибудь из её старших родственников-мужчин. Невеста в сопровождении отца подходит к жениху, после чего жених приветствует своего будущего тестя и берёт невесту за руку. В это время звучит музыка – не привычный нам «Свадебный марш» Мендельсона, а другой «Свадебный марш» – Вагнера (кстати сказать, мелодия малоизвестная за пределами Кореи). В соответствии со старинными традициями, перешедшими и в современный ритуал, невеста, проходя через зал, не должна поднимать глаз. Идёт по залу она с низко склонённой головой и опущенными долу глазами, всем своим видом изображая кротость, которая в стародавние конфуцианские времена считалась главнейшим достоинством корейской женщины.

После этого к молодым подходит распорядитель ритуала – фигура, играющая весьма важную роль в свадебном обряде. На эту роль принято приглашать какого-нибудь уважаемого человека, занимающего заметное положение в обществе. В роли распорядителя ритуала может выступать крупный бизнесмен, чиновник, политический деятель, университетский профессор и т.д. Обычно семьи молодых стремятся пригласить на эту роль самого высокопоставленного и самого влиятельного из своих знакомых. Кроме него, в свадебном обряде принимает участие и ведущий, который должен представлять основных действующих лиц, отдавать необходимые распоряжения. Ведущим обычно становится кто-либо из друзей жениха.

После того, как жених и невеста поднимаются на невысокий подиум в конце зала, распорядитель ритуала обращается к ним и к присутствующим с короткой речью, которая обычно длится около 5 минут. Именно эта речь и считается кульминационным моментом официальной части торжества. Сначала распорядитель ритуала предлагает молодым дать клятву в том что они готовы прожить жизнь в любви и согласии. Молодые выражают своё согласие коротким односложным «Е» («Да»). После этого распорядитель торжественно провозглашает их мужем и женой. В оставшейся части речи распорядитель хвалит молодых, рассказывает о достоинствах жениха и невесты, желает им счастья в начинающейся семейной жизни.

После этого приходит время для приветствий. Сначала молодые, встав рядом друг с другом, глубоким поклоном приветствуют родителей невесты, потом – родителей жениха, и, наконец, – всех гостей. После этого молодые вместе выходят из зала (на этот раз под звуки хорошо знакомого русским «Свадебного марша» Мендельсона). На этом основная часть церемонии бракосочетания, которая длится, таким образом, не более получаса, заканчивается. У выхода из зала опять начинается фотографирование. Первая фотография делается вместе с распорядителем ритуала, вторая – вместе с родителями, дальнейшие – вместе с родственниками, сослуживцами и соучениками.

После завершения официальной части все гости отправляются на торжественный обед, который может проводиться либо в банкетном ресторане при «есикчжане», либо же где-нибудь поблизости. Однако молодые не присутствуют на банкете. После его начала они отправляются в специальную комнату «пхйебэксиль», в которой молодые приветствует родителей и родственников мужа, специально собравшихся там. Для этого обряда и невеста, и жених снимают свой западный наряд и переодеваются в традиционное корейское свадебное платье. В комнате устанавливается также столик с угощением, обязательным элементом которого является плоды жужуба (ююбы).

Невеста и жених по очереди в порядке старшинства подходят к каждому из родственников и, совершив перед ним ритуальный поклон, преподносят ему чарку спиртного. Начинается приветствие с родителей жениха, перед которыми положено совершить два земных поклона и один поясной поклон. Прочих старших родственников приветствуют одним земным поклоном и одним поясным.

В ответ каждый из тех, кого невеста приветствовала таким образом, вручает ей деньги, которые молодые потом берут с собой в свадебное путешествие. По-прежнему распространён старый обычай, когда в юбку новобрачной её свекр и свекровь бросают жужуб, символизирующий мужское потомство, выражая ей таким образом пожелание иметь больше сыновей. Часто встречается на свадьбах и другой обычай, основывающийся на той же символике: жених кладёт в рот невесте плод жужуба, а потом они вместе выпивают по чарке.

После встречи с родственниками мужа молодые обычно направляются в банкетный зал, где приветствуют гостей. Сразу же после свадьбы молодые отправляются в свадебное путешествие.

Так начинается совместная жизнь...

Однако само невероятное обилие студентов из Восточной Азии в западных университетах однозначно говорит, что в этих странах, в том числе и в Корее, отношение к образованию совершенно особое. На корейский язык не переведешь русское выражение «Шибко грамотный». То есть, конечно, перевести можно, но вот беда – комплимент получиться.

Корни у этой системы отчасти практические. На протяжении тысячелетий чиновничий аппарат комплектовался через систему государственных экзаменов на чиновничьи должности. Чтобы сдать такой экзамен, надо было немало попотеть, однако успех гарантировал хорошую должность, приличный доход и всеобщее уважение. Со временем это уравнение «хорошее образование = хороший доход = общественный престиж» стало частью традиционного мировоззрения.

Да и в наш дни образование по-прежнему важно с прагматической стороны, хотя прагматической стороной дело, конечно, не исчерпывается. Для того, чтобы получить хорошую работу, нужно обязательно окончить хороший университет. В перворазрядную фирму выпускнику плохого университета не попасть, а во второразрядной фирме – и зарплата всю жизнь второразрядная, и отношение к тебе со стороны окружающих как человеку второго разряда. Корейское общество иерархично до предела. Вдобавок, оно устроено так, что в нём невозможен любимый персонаж современных западных легенд – гений, изгнанный из школы за неуспеваемость, но потом ставший миллионером или Нобелевским лауреатом. Конечно, и на Западе это всё – в основном легенды, большинство тех, кто был изгнан из школы за неуспеваемость, становится дворниками или просто проводит всю жизнь на пособии по безработице. Однако на Западе подобная карьера, по крайней мере, теоретически возможна. В Корее же у человека, выпавшего из образовательного марафона, шансов нет. Гонка идёт по олимпийской системе, раз проигравший выбывает навсегда. Не будет преувеличением сказать, что в Корее вся судьба человека решается, когда ему только 12-16 лет. Корейская система устроена так, что бывший школьный разгильдяй не станет не только министром или профессором, но и богатым предпринимателем. В лучшем случае ему светит положение мелкого лавочника или второразрядного служащего.

Поэтому и вкалывают корейские школьники как проклятые. Недавно Министерство образования провело обследование, и выяснило, что среднестатистический корейский старшеклассник проводит в школе 11 часов в сутки!

Можно, конечно, сетовать на то, что этот марафон излишне жесток, что он травмирует психику подростков. Не без этого, конечно. Но есть у него и другая сторона: корейцы уже с 12-13 лет приучаются к ответственности, к тяжёлому труду, к дисциплине. Разумеется, это сказывается впоследствии.

Тема: Re: Интересные, занимательные и смешные факты/истории о Корее и корейцах Сегодня в 19:45
КАК ИГРАЮТ СВАДЬБУ В КОРЕЕ

Современная корейская свадьба не похожа ни на старинный свадебный обряд, ни на свадьбу западную. её новые традиции сложились совсем недавно, в пятидесятые годы, но следуют им в Корее все. Об этих традициях и пойдёт сейчас рассказ.

С 1960-х гг. главным, хотя и не единственным, местом проведения свадебного обряда стали «залы ритуалов» – «есикчжан». Несмотря на столь неопределённое название, в этих заведениях проводятся не «ритуалы» вообще, а именно свадьбы. Довольно часто свадьба отмечается в ресторане, в зале которого и проводятся все необходимые обряды (точно такие же, как и в «есикчжане»). Некоторые семьи предпочитают проводить весь праздник дома, но таких сейчас сравнительно немного.

В старые времена очень большое значение придавалось выбору благоприятного для свадебных торжеств дня и даже часа. Этот выбор осуществлялся после консультаций с профессиональным гадателем. В целом этот обычай жив и в наши дни, хотя теперь с гадателем чаще советуются о выборе только дня (но не часа) свадьбы. Определяют день по старинному лунному календарю, а не по принятому сейчас в Южной Корее западному (солнечному). Крайне неблагоприятным для свадеб считается високосный месяц, который время от времени вставляется в дальневосточный лунно-солнечный календарь. Во время этого месяца количество заказов в «есикчжанах» сокращается во много раз. Так, в 1995 г. в високосный месяц, пришедшийся тогда на октябрь, количество заказов в одном из самых знаменитых «есикчжанов» города Кванджу снизилось по сравнению с обычным октябрём примерно в 15 раз.

Свадьбу обычно назначают на дневное время, причём большинство стремится, чтобы она состоялась в воскресенье или во вторую половину дня в субботу, то есть в нерабочее время, когда на празднество могут придти все приглашённые. Некоторые свадьбы происходят и в обычные рабочие дни, но это бывает довольно редко. Поэтому министерство социального обеспечения в 1996 г. снизило цены за пользование «есикчжанами» в будние дни на 50%. Эти цены, как и многие другие, в Корее жёстко контролируются государством.

Почти все корейцы сейчас свободно владеют ножом и вилкой, а вот русский, который бы мог управиться с палочками – крайняя редкость (американцы, кстати сказать, в последние десятилетия орудовать палочками научились – сказалось исключительное распространение в Америке китайской кухни). Впрочем, на этот случай в ресторане вам всегда найдут запасную вилку. Однако бывают и иные проблемы. Например, у корейцев вовсе не принято есть с закрытым ртом, что зачастую не нравится русским, которых раздражает чавкание соседей. У корейцев же вызывает отвращение, когда за столом... сморкаются, даже совсем тихонько. Не то, чтобы у русских высморкаться за столом – норма, но это, во всяком случае, и не преступление, а вот корейцам вид сморкающегося за едой собеседника вполне в состоянии испортить аппетит до конца обеда. Надо сказать, что проблема эта возникает не так уже редко. Корейская кухня отличается феноменальной остротой, и у непривычного к ней пришельца с Запада она вызывает сильное раздражение слизистой оболочки носа. По корейским же правилам за столом ты можешь слегка вытирать нос, но никак не сморкаться. И, кстати, упаси вас господь в Корее вытирать нос прилюдно (не важно за столом или, скажем, в метро) привычным нам платочком. Для корейцев сама мысль, что платок, смоченный в... сами понимаете в чём... может быть запросто положен в карман, кажется ужасающе негигиеничной. Сами корейцы вместо платка пользуются специальными одноразовыми бумажными салфетками, пакеты которых можно дёшево (10-20 центов) купить в любом магазине или даже просто в автомате.

Однако стремительное экономическое развитие Кореи в последние десятилетия привело к резкому увеличению продолжительности жизни. В 1960 г. корейские мужчины жили в среднем 52, 8 года, а женщины – 53, 3 года. Сейчас же средняя продолжительность жизни для мужчин и женщин составляет, соответственно, 67, 6 и 75, 7 года. Как и в большинстве стран мира, женщины в Корее в среднем живут дольше мужчин и, опять-таки как и в большинстве стран мира, разрыв этот постепенно возрастает. Как вы заметили, в 1960 году кореянки жили всего лишь на год с небольшим дольше, чем корейцы, а сейчас разрыв составляет уже 8 лет. Причин этому немало. Главная – это то, что много работающие корейские мужчины обычно подвергаются куда большим стрессам, и, вдобавок, сохраняют приверженность вредным привычкам – курению и злоупотреблению спиртным. Увы, в Корее курят почти все взрослые мужчины (хотя только немногие женщины). Алкоголизм в Корее, правда, менее серьёзная проблема, чем, скажем, в России, но и назвать корейцев трезвенниками тоже никак нельзя.

При всех своих экологических проблемах, Сеул может быть назван городом долгожителей. Средняя продолжительность жизни мужчин в столице Кореи составляет 71, 1 года, а женщин – 77, 8 лет, то есть существенно выше, чем в среднем по стране. Это ещё раз подтверждает столь нелюбимую «зелёными» закономерность – чем выше уровень развития, тем выше и продолжительность жизни, правильное питание и хорошая медицина компенсируют неизбежные экологические проблемы.

Однако наибольшая продолжительность жизни в Коре всё-таки не в Сеуле. Если можно так выразиться, «женский рекорд» принадлежит знаменитому своими природными красотами и курортами острову Чечжудо, жительницы которого живут в среднем 79, 8 года (то есть практически 80 лет). Среди мужчин наибольшими шансами на долгую жизнь располагают обитатели города Тэчжона, который находится примерно в 200 км к югу от Сеула. Средняя продолжительность жизни там составляет для мужчин 72, 2 года.

Зависит продолжительность жизни и от рода занятий. Корейские демографы провели в связи с этим любопытное исследование ряда профессий. К сожалению, выбрали они для этого исследования не слишком массовые специальности, но, тем не менее, результаты оказались весьма интересными. Выяснилось, в частности, что наибольшей продолжительностью жизни отличаются священники – как христианские, так и буддистские. Любопытно, кстати, что на конец 1996 года самым старым человеком в Корее был 116-летний буддийский монах, родившийся в 1880 г. Священники в среднем живут ни много ни мало 80 лет. На втором месте (с большим отрывом) находятся политики (72 года), на третьем месте – деятели эстрады (71 год). Как видите, во всех этих группах продолжительность жизни выше, чем средняя по стране. С другой стороны, наименьшая продолжительность жизни у журналистов (62 года) и писателей (64 года). Таким образом, разрыв в средней продолжительности жизни между священниками и политиками – с одной стороны, и писателями и журналистами – с другой составляет 10-15 лет.

Написал я об этом, и задумался: а можно ли у нас, в России, найти в каком-нибудь массовом издании подобную информацию? Пожалуй, что и нет, а ведь специалистам все эти данные должны быть хорошо известны. Не буду уж гадать о причинах этого молчания, а только вздохну и поставлю точку.

Забывают не только деньги. В среднем ежедневно в столы находок сеульского метро сдаётся около 50 потерянных предметов, из которых 37 возвращается законным владельцам. Среди потерянных в метро вещей преобладают сумки и мешки, которые в том же 1996 году составили 89% всех поступлений в стол находок. Кроме того, в метро было потеряно 1218 кошельков, 596 фото и видео камер, 118 золотых колец (значительную часть которых составили, не без ехидства замечу, обручальные) и много чего другого.

Любопытны действующие в Корее правила возврата найденных в метро вещей. После того, как вещь поступила в стол находок, об этом вывешивается сообщение на специальной доске объявлений. Если в течение 2 недель за потерей никто не обратился, то объявление снимают, но сама вещь хранится в столе находок в течение года. Если за год владелец не объявится, то в таком случае вещь передают тому, кто когда-то её принес.

Если говорить о забытых в метро ценностях, то рекорд тут принадлежит одной 26-летней барышне, которая 29 апреля 1996 года умудрилась забыть в метро сумочку, в которой у неё лежало наличных денег и чеков на сумму в… 2 миллиарда вон, то есть два с половиной миллиона долларов по тогдашнему курсу. Деньги, кстати, были казённые, а, точнее, принадлежали той строительной фирме, в которой работала сама растяпа (Интересно, кто доверил ей такую сумму, да ещё наличностью?! Впрочем, сам по себе факт, что такое нежное создание могло спокойно разъезжать по Сеулу с набитой наличностью сумкой, красноречиво говорит о том, насколько безопасен этот город). Произошло всё это на станции Ыльчжиро-3, в самом центре Сеула, и барышня тут же ринулась в полицию. Полицейский наряд перехватил поезд через несколько станций и всего лишь через 20 минут сумочка была обнаружена там, где её забыла владелица. Деньги были оставлены на специальной полке, для вещей что в вагонах сеульского метро находится прямо над головами пассажиров, и спокойно пролежали там до появления полицейского наряда.

Однако самым интересным является то, что 94% всех забытых в метро вещей в итоге возвращается их владельцам. Все, кому приходилось жить в Корее, хорошо знают, что в этой стране можно быть относительно спокойным за сохранность своих вещей. Конечно, бывает всякое, на шансов быть ограбленными в Сеуле несравнимо меньше, чем в подавляющем большинстве иных крупных городов мира.

Офис крупной корейской фирмы выглядит на российский взгляд более чем непривычно. Он представляет из себя огромный светлый зал. Нет ни коридора, ни отдельных кабинетов, все сотрудники сидят и работают в одном огромном помещении. Недавно мне пришлось побывать в главном офисе одной из ведущих корейских газет. Когда я зашёл туда, то оказался в помещении, которое размерами более всего напоминало ангар для «Боинга-747», и в котором находилось не менее двух сотен сотрудников. В международном отделе радиостанции KBS, с которым я активно сотрудничаю, в одном зале сидит около полусотни журналистов и переводчиков. В некоторых офисах для вящего удобства сотрудники отгорожены друг от друга невысокими барьерами, но эти барьеры (высотой метра полтора) носят скорее символический характер, так как они создают иллюзию замкнутого пространства только пока вы сидите. Стоит человеку встать, и весь зал оказывается виден как на ладони.

Система эта – американского происхождения, и предназначена она для того, чтобы все сотрудники были на виду и всегда была возможность удостовериться, кто и как работает. Действительно, в такой обстановке практически невозможно укрыться от зоркого начальственного взгляда и спокойно предаться разгадыванию кроссвордов или вязанию платков. Только начальство, причём даже не среднего, а высокого уровня может располагаться в отдельных кабинетах. Менеджерам среднего звена в лучшем случае полагается небольшая отдельная загородка, отделённая от общего зала все тем же невысоким барьерчиком. Отдельные комнаты есть только для приёма посетителей – небольшие помещения с неизменными низкими и очень мягкими диванами и креслами.

В дальнем углу офиса или в отдельном помещении часто располагается «курилка», что совершенно необходимо: волны нынешней американской антиникотиновой компании пока ещё не докатились до Кореи, и все корейские мужчины – заядлые курильщики. Не удивительно, что именно в курилке и рождаются те неожиданные идеи и блестящие тактические комбинации, которые определяют успех фирмы (а иногда, увы, приводят и к её краху). Курение в Корее – чисто мужское дело, один вид курящей на людях женщины (если она – не сельская бабушка и не разбитная девица из подозрительного заведения) по-прежнему вызывает у корейцев состояние, близкое к шоковому. Тем не менее, женщины также оказываются допущенными в курилку, тем более, что в некоторых фирмах она служит и местом питья кофе, без которого немыслима жизнь современного корейца. Кофе – национальный напиток современной Кореи (как, кстати, и Японии).

Обычно для приготовления горячей воды для кофе используется специальное устройство, этакий кипятильник века НТР. Состоит он из большого, литров на десять, съемного прозрачного пластикового бака с чистой питьевой водой, электрического нагревателя, через которых проходит вода из бака, и двух кранов. Из одного крана можно налить холодную воду, а из другого – горячую. Сами баки выполняются сменными и, когда вода в одном баке кончается, в специальной фирме заказывается следующий, который в считанные минуты привозится мотоциклистом-курьером. Рядом с таким устройством стоят банка с растворимым кофе, банка с сахаром и банка с искусственными сухими сливками, а также разовые бумажные стаканчики, которые в Корее стоят очень дёшево и из которых, в основном, и пьют на работе (держать там кружки считается несколько негигиеничным).

Современные офисные здания, как правило, отапливаются зимой и кондиционируются летом, но даже и сейчас иногда ещё встречаются офисы, посреди которых в холодное время года стоят мазутные печки или же электрические обогреватели. Разумеется, офисы компьютеризированы, оборудованы средствами связи, множительной техникой, но об этом уж я говорить и не буду, всё это очевидно и, для корейцев, естественно, так что они часто просто не могут понять, почему в России так трудно (и дорого) бывает снять ксерокопию с простейшей бумаги.

Действительно, для большинства студентов активное участие во всяческих клубах и кружках является куда более важной частью университетской жизни, чем собственно занятия. Количество кружков в корейских вузах поражает: альпинизм и макроме, традиционное пение пхансори и каллиграфия, китайская кулинария и французская философия – всё это изучается на многочисленных самодеятельных кружках и семинарах. Огромное значение имеет деятельность студенческого самоуправления, а Студсовет – это немалая сила, вполне сравнимая по своему значению с ректоратом. Председатели студсоветов выбираются ежегодно, и за ходом этой избирательной кампании внимательно следят вполне серьёзные политические обозреватели. Это и понятно: до недавнего времени корейские студенты отличались крайним радикализмом, обычно – марксистского толка, и их очередные демонстрации могли порою просто парализовать нормальную жизнь в Сеуле. Сейчас интерес к политике во многом утрачен, и большинство студентов предпочитают занятия кружков и вечерние попойки дракам с полицией, однако и поныне левые задают тон в университетской идеологической жизни.

Для студентов университетов, особенно крупных, характерен пылкий «университетский патриотизм». Те связи, которые завязываются в университетские годы, в Корее имеют особое значение и сохраняются на всю жизнь. По корейской традиции выпускники одного и того же университета обязаны оказывать друг другу всяческое содействие, даже если они не были знакомы в университетские годы.

Каждый университет имеет свои тщательно оберегаемые традиции студенческой жизни, свой ежегодный фестиваль, культ основателя и прославленных выпускников, свой герб, девиз и символ. Девизом университета обычно служит какое-нибудь древнекитайское изречение (древнекитайский и поныне воспринимается в Корее как язык высокой и классической культуры). Иногда, впрочем, можно встретить и девизы на корейском, английском и даже латинском или греческом языках. Символом университета является какое-либо животное или растение. В своеобразном «университетском зоопарке» можно увидеть самых разных животных – орла (символ Университета Ёнсе), тигра (Университет Корё), черепаху (Университет Кёнги), и даже жёлтую (да, именно и только жёлтую!) корову (приверженностью к жёлтой корове знаменит Университет Конгук) или мифического дракона (Университет Чунъан). Растительных символов много меньше, и они чаще встречаются у женских университетов. Так, Университет Ихва сделал своим символом цветок груши (само название университета в переводе с древнекитайского означает «грушевый цветок»).

Кульминацией студенческой жизни служит фестиваль, который проходит раз в году. В большинстве университетах его проводят осенью, с тем, чтобы дать возможность получше приготовиться к нему и первокурсникам, которые в Корее поступают в университеты не осенью, как в России, а весной. Фестиваль этот представляет из себя грандиозное мероприятие, которое длится обычно около недели. Разумеется, занятия в университете на это время прекращаются.

Другая традиция – это туристские поездки всей группой в горы или к морю на несколько дней. Называются они MT, от английского membership training, что я бы несколько вольно перевёл как «воспитание коллективного духа». Кстати, эти поездки тоже организуются в учебное время и с согласия администрации. У каждого университета или факультета есть свои традиционные места для таких путешествий.

В студенческой среде восьмидесятых годов тон задавали политические активисты, участники многочисленных подпольных марксистских кружков. В те времена студенты отдавали политической деятельности больше сил и времени, чем собственно учебе. Впрочем, даже тогда многолюдные демонстрации проходили на удивление спокойное: студенты не только не переворачивали машины и не били стёкол, но даже старались не создавать лишних помех дорожному движению. Кризис и распад мировой системы социализма в начале девяностых годов, равно как и успехи демократизации в самой Южной Корее привели к тому, что левые симпатии стали быстро исчезать. В конце девяностых марксистские организации продолжали свою деятельность в университетах и были там по-прежнему довольно заметны, но занятия секций аэробики или просто шумные попойки стали находить больше поклонников, чем демонстрации или заседания кружков по изучению коммунистической литературы

Нельзя, впрочем, переоценивать глубину политизации корейского студенчества даже в восьмидесятые годы, когда во многих университетах студент, не участвовавший в антиправительственных демонстрациях или открыто заявлявший о приемлемости капитализма, если и не становился изгоем среди своих товарищей, то уж наверняка имел проблемы в отношениях с ними. Даже в те времена окончание университета почти всегда означало отход от какой бы то ни было политической деятельности. Радикализм проходил с поступлением на работу или, для женщин, с замужеством, и уже через несколько лет после выпуска от былых настроений не оставалось и следа – по крайней мере, внешне. Правительство, равно как и «компетентные органы» уже в семидесятые годы относились к этому с определённым пониманием, молчаливо признавая правила игры. Участие в студенческих бунтах рассматривалось как неизбежные грехи молодости и чаще всего оставалось без последствий в том случае, если бывший студенческий активист по окончании университета не занимался ничем неблагонадежным.

Итак, корейский университет – место не столько учёбы, сколько коллективного времяпрепровождения. Именно в этой совместной деятельности возникает и сплачивается тот дух университетского коллективизма, который остаётся в корейцах на всю жизнь. Ну а учёба? Учёба может и немного подождать...

Хотя табаны представляют из себя заведения, очень корейские по своему духу и кажущиеся вполне традиционными, появились они сравнительно недавно, около столетия назад. Ведут своё происхождение табаны от тех кофейных и чайных, что существовали при первых гостиницах европейского типа. Любопытно, что история такого, казалось бы, типично корейского заведения как табан, связана с Россией. Первый в Корее табан появился в гостинице, которая принадлежала госпоже Зонтаг, сестре жены Карла Вебера, первого российского посланника в Сеуле. Вообще говоря, госпожа Зонтаг сыграла немалую роль в истории корейского быта. В частности, в своё время именно она познакомила корейский двор с кофе и пристрастила к этому напитку Кочжона. Она же первая научила корейских придворных дам готовить европейские блюда и пользоваться западной косметикой. В награду за всё это ей в начале века и была пожалована привилегия открыть в Сеуле первую корейскую гостиницу западного типа. При ней и был открыт первый в Корее табан. Таким образом, традиция табанов – русская по происхождению, хотя, конечно, и кореизированная.

В начале века табаны воспринимались как заведения иностранные и, значит, экзотические. Были они тогда очень дороги, так что регулярно посещать их могли лишь немногие. Табаны в современном смысле слова, то есть относительно дешёвые заведения, где можно было назначить встречу, попить чай или (гораздо чаще) кофе, стали появляться только в двадцатые годы. Количество их быстро росло, и в 1944 г. в Сеуле действовало уже 60 чайных этого типа. В то время табаны всё-таки оставались довольно дорогими заведениями, в некоторых из них даже играли пианисты или скрипачи, а в остальных стояли патефоны – тоже недешёвый аппарат по тем нищим временам. Многие из существовавших в то время табанов оставили немалый след в корейской культуре. Редкая публикация по истории корейского театра или кинематографа в колониальный период обходится без упоминания табана «Какаду», который открыл в 1927 г. режиссер Ли Кён Сон, и который был одним из излюбленных мест встреч тогдашней сеульской богемы.

Говоря о роли табанов в колониальном Сеуле, не следует забывать, что в те времена в городе почти не было ресторанов и кафе, которые были бы доступны по ценам рядовому корейскому интеллигенту. Корейский литературовед О Сэн Кён пишет о табанах колониальных времен: «Табан, где можно было пить кофе или чай, слушать музыку, мечтать или писать был, возможно, единственным местом, где интеллигент в те времена мог почувствовать некую примирённость с жизнью. Туда шли те, кто терпел материальные и духовные неудачи, это было место усталых и подавленных, любимое пристанище интеллектуальных бродяг».

Резкое удешевление и упрощение табанов произошло после Освобождения страны в 1945 г. Удешевление пошло чайным на пользу и привело к их стремительному распространению. Во многом популярность табанов была вызвана именно тогдашней всеобщей корейской нищетой. В разорённой войнами стране не хватало мест, куда могли придти небогатые люди, где можно было бы переговорить двум мелким торговцам или посидеть молодёжной компании (часто – безработной, и почти всегда – весьма ограниченной в средствах). После освобождения численность табанов начала стремительно возрастать: в 1950 г. в Сеуле их было 286, в 1960 г. – 1041, в 1977 г. – 3351, в 1983 г. – 7026, а в 1987 г. – 9177. Таким образом, они быстро превратились в массовые учреждения. Впрочем, остались среди них и табаны «со своей публикой», местные варианты доперестроечного ленинградского «Сайгона», где охотно собираются всяческие непризнанные литературные гении или, точнее, те, кто считает себя таковыми.

Типичный корейский табан – просторное помещение, чаще всего тонущее в специально созданном полумраке. Обычно табаны, как, кстати сказать, и рестораны европейской кухни, находятся не на первых этажах домов, а либо в подвальных помещениях либо же на втором, а то и на третьем этаже. Столики, окружённые массивными низкими креслами или диванами, обычно отгорожены один от другого невысокими перегородками, так что разговоры посетителей не мешают их соседям. Однако эта предосторожность довольно излишняя, ибо в дневное время (за исключением обеденного перерыва, который в корейских учреждениях начинается в 12:00 и заканчивается около 13.00) табаны пустуют и в них редко бывают занято больше двух-трех столиков. В некоторых табанах тихо играет музыка. Любопытно, что, по воспоминаниям старых сеульцев, в чайных двадцатых годов музыка была очень громкой, а тихие мелодии вошли в моду лишь к концу японского правления. Интерьер чайных обычно оформляется с некоторой претензией на «западность» (сказывается их полузабытое уже русско-европейское происхождение): неяркие светильники, низкая мягкая мебель, картины на стенах. Как и в ресторанах, на которые табаны немного похожи по своему оформлению, там нет мест для сидения на полу и все посетители располагаются на заморский лад в креслах или на диванах. Наконец, и называются работницы табанов «по-западному» официантку именуют «речжи» (то есть lady), а управляющую – «мадам».

Пришедшему в табан посетителю официантка (самообслуживание в традиционных чайных не практикуется) сразу же приносит на подносе стакан воды или, реже, ячменного отвара: зимой – горячего, летом – холодного. Собственно говоря, некоторые посетители так ничего и не заказывают, а проводят время, потягивая этот отвар, который подаётся бесплатно, однако в целом так вести себя не принято. Меню, которое не отличается особым разнообразием, лежит на каждом столике. В «классических» табанах нет ни выпечки, ни вообще каких-либо закусок, равно как и спиртного – там подают только безалкогольные напитки. В таком табане посетителям предлагают кофе, женьшеневый чай, три-четыре вида травяных настоев, которые в Корее, собственно, и называются «чаем», и сок или какие-то прохладительные напитки. Чай в нашем понимании – чёрный ли, зелёный ли – можно найти далеко не во всех табанах, так как корейцы, в отличие от своих соседей – китайцев, японцев и русских – отнюдь не являются приверженцами этого напитка. Кофе в традиционных чайных подают только растворимый, варить его там не принято. Обычно официантка не только насыпает в чашку порошок растворимого кофе, но и добавляет туда по своему разумению сахар и сухие сливки (настоящее, «живое» молоко в Корее в кофе добавляют редко). На столе в табанах всегда стоят пепельницы, и большинство посетителей-мужчин там курит. Вообще заметим, что западная кампания по борьбе с курением сейчас (в середине 1990-х гг.) ещё не слишком чувствуется в Корее, и специальные отделения для курящих там можно встретить только в некоторых дорогих ресторанах подчеркнуто западного типа.

Цены в табанах довольно значительные – чашка чая или кофе стоит от одной до двух тысяч вон, в то время как пакетик, из которого сделан этот напиток, в любом магазине можно купить за несколько десятков вон. Тем не менее, табаны очень популярны как место встреч, коротких деловых бесед, просто отдыха. Коллективный обед в корейском ресторане часто завершается походом всей компании в один из ближайших табанов. Эта привычка становится ещё более понятной, если учесть, что в корейских ресторанах (за исключением тех из них, которые специализируются на европейской кухне) практически никогда не подают ни кофе, ни иных напитков, ни десерта, а еду запивают ячменным отваром или просто водой.

В начале восьмидесятых у классического табана появился серьёзный конкурент – американская кофейная. Эти кофейные в Корее называют на английский лад «кофе-шоп» (англ. «coffee-shop»). Появились они только после 1980 г., однако в последние годы они активно вытесняют традиционные табаны. «Кофе-шопы» пользуются особой популярностью среди городской молодёжи, для которой они символизируют приобщённость к столь престижной в этой среде западной, американской цивилизации. Корейский «кофе-шоп» старательно имитирует американскую кофейную: современный дизайн, яркое, но тщательно продуманное освещёние, лёгкие столики, хороший (не растворимый) кофе, чёрный чай и, даже, немного кондитерских изделий или сладостей в сияющей стеклянной витрине. Важной особенностью кофе-шопов является то, что там подают настоящий, сваренный из зерен, а не растворимый кофе, причём обычно посетителям предлагается довольно большой, до десятка наименований, выбор различных видов кофе. Иногда там можно попробовать «капуччино» или «мокко», хотя качество его, увы, куда ниже, чем у германского или итальянского оригинала. Цены в «кофе-шопах» несколько ниже, чем в традиционных табанах, так как там обычно нет официанток, и работа идёт по принципу самообслуживания. Если уж в «кофе-шопе» западного образца есть ещё официантки, то будьте уверены; цены в таком заведении будут заоблачными (чашка кофе – не менее 3 долларов). В отличие от табанов, обнаружить которые во многих случаях можно только по вывеске, «кофе-шопы» обычно располагаются на первых этажах домов, за яркими зеркальными окнами. Всем своим щеголеватым видом они подчеркивают роль своеобразных форпостов западной потребительской цивилизации.

Есть в Корее и ещё одни вид чайных – традиционные корейские чайные, которые являются прямыми потомками подобных заведений, существовавших при династии Ли. В них подают не стандартные кофе, соки или изготовленный из порошка женьшеневый чай, а разнообразные традиционные настойки, многие из которых принято считать лекарственными и которые готовятся по старинным рецептом. Сейчас подобные чайные встречаются довольно редко, так как они рассчитаны на любителей и ценителей традиционных напитков, которых остаётся всё меньше и меньше.

В 1910 г. Корея стала японской колонией. Новые власти относились к западной медицине весьма положительно. При японцах сеть медицинских учреждений заметно расширилась. В 1940 г. в Корее было уже 105 больниц, из которых 63 принадлежали японцам, 20 – корейцам и 22 – западным христианским миссионерам. Врачей было очень мало, в 1940 г. на 25 миллионов корейцев приходилось 3600 врачей, то есть 1 врач на 7 тысяч человек. Не удивительно, что специальность эта считалась одной из самых выгодных. Врач в те времена был не просто хорошо обеспеченным, но богатым человеком. Доход городского врача средней руки тогда в пять-шесть раз превосходил зарплату высокопоставленного чиновника! Понятно, что и счета за медицинские услуги были астрономическими и для большинства простых корейцев неподъемными.

В то же время отношение японской колониальной администрации к традиционной «восточной» медицине было крайне подозрительным. Восточную медицину считали просто суеверием и шарлатанством, а традиционных врачей воспринимали примерно так же, как и шаманов и гадателей. В 1907 г. японцы закрыли единственное в Корее учебное заведение, готовившее специалистов по восточной медицине, и фактически загнали её в подполье на несколько десятилетий. Знания и традиции передавались индивидуально, от наставника – к его ученикам. Однако восточная медицина в целом неплохо пережила этот непростой период своей истории. Главная причина заключалась в том, что тогда она была куда доступнее, чем западная. Врач западной медицины был, по сути, барином, который обслуживал верхушку корейского общества, в то время как врачи традиционной школы требовали довольно скромные гонорары, так что обратиться к ним мог позволить себе и кореец среднего достатка, а то и просто бедняк.

После 1945 г. ситуация изменилась. Большинство японцев, в том числе и врачей, было изгнано из страны. В местной медицине на смену японскому влиянию пришло американское. После 1945 г. корейские студенты стали учиться уже по американским методикам. Одновременно произошла и реабилитация традиционной медицины, которая получила официальное признание в 1951 году. Во многом это было вызвано её дешевизной, ведь врачи западной школы полагались в основном на импортные медицинские препараты, которые в те нищие времена стоили немалые деньги, а традиционные фармацевты изготовляли все свои лекарства из местного сырья, из корейских растений и животных.

Любопытно, что в наши дни традиционная медицина куда дороже западной. Вызвано это и использованием дорогостоящих натуральных лекарств, и немногочисленностью врачей (сейчас в Корее на одного традиционного доктора приходится шесть западных). Многих компонентов традиционных лекарственных препаратов в Корее больше не найти, так что их ввозят из-за рубежа, и часто – контрабандно, вопреки запретам. Печальной международной известностью, например, пользуются корейские контрабандисты, которые ведут настоящую охоту за медвежьей желчью – одним из традиционных компонентов препаратов восточной медицины. Время от времени происходят настоящие международные скандалы, вызванные сотрудничеством контрабандистов с зарубежными браконьерами, которые на заказ отстреливают редких животных. Дороговизна традиционной медицины означает и то, что к традиционным врачам сейчас чаще обращаются богатые люди, и то, что сами врачи работают в крупных городах, то есть там, где есть потенциальные клиенты, готовые платить за лечение немалые деньги. Таким образом, ситуация теперь прямо противоположна той, что существовала в колониальные времена.

С другой стороны, сама восточная медицина во многом изменилась. Сейчас в традиционных клиниках всё шире используют современное научное оборудование, лекарства изготовляют с применением современных биотехнологий, а исследования их эффективности проводят по стандартным для западной медицины методикам. Традиционной медицине теперь учат в университетах, на особых факультетах восточной медицины. На этих факультетах, которые существуют отдельно от обычных медицинских, студенты изучают не только старинные китайские и корейские медицинские трактаты, но и вполне современные предметы, вроде анатомии или органической химии. Кстати, сейчас именно традиционная медицина – самая престижная специальность в Корее, и поступить на факультет традиционной медицины труднее, чем на любой другой.

Вернемся, однако, к организации западной медицины, которая сейчас в Корее является основной. На взгляд человека, привычного к советско-российской системе, корейская медицина обладает рядом особенностей. Начнём с того, что в Корее нет привычных нам по советским временам поликлиник. Почти не встречаются в Корее и известные нам из русской классической литературы частнопрактикующие врачи. Почти всё медицинское обслуживание в стране проводится в больницах. Люди просто записываются на приём к врачу больницы, точно так, как они в российской поликлинике они записались бы на приём к своему участковому или специалисту. Врачи в больницах не только лечат тех, кто находится в больнице постоянно («лежат» там), но и ведут активный приём амбулаторных больных. Больницы в Корее по большому счёту делятся на три типа: университетские (они считаются лучшими), крупные государственные или ведомственные, и малые частные. Существуют и медицинские пункты на заводах и в некоторых крупных фирмах, однако о враче в каждой школе. Как было у нас в советские времена, речи не идёт. Выпускники медицинских вузов стремятся работать в университетских больницах или, если это не получается, в крупных клиниках. Пациенты тоже, как правило, предпочитают записываться на приём именно в крупные больницы, где и оборудование, и врачи лучше, чем в маленьких клиниках.

В 1996 г. в стране было 59.399 дипломированных врачей западной медицины, иначе говоря, один врач приходился на каждые 767 корейцев. По сравнению с колониальными временами – это огромное улучшение, но всё равно этот показатель примерно в два раза ниже, чем в большинстве развитых стран. Кроме западных врачей, в стране действовало 9.299 врачей восточной медицины и 44.577 аптекарей (которые, как мы увидим, играют в корейском здравоохранении особую роль). Медицина в Корее платная. В целом она много дешевле, чем в Америке и иных странах Запада, но надо помнить, что и система медицинского страхования в Корее развита слабо, так что платить приходится полную стоимость.

Ещё одна характерная особенность корейской системы здравоохранения, которая весьма отличает её от американской – это совершенно особая роль аптекаря. В Корее аптекарь является не столько продавцом лекарств, сколько первым консультантом, к которому человек обращается в случае недомогания. Как правило, общением с аптекарем больной и ограничивается, ведь посещёние врача и денег стоит, и времени отнимает немало. До недавнего времени аптекарь в Корее имел право продавать весьма сильные препараты, включая, например, антибиотики, которые в других развитых странах отпускаются исключительно по рецепту врача. Сложилась эта система ещё в пятидесятые годы, когда врачей катастрофически не хватало, и правительство решило превратить аптекарей в медицинских работников, так сказать, «по совместительству». Впоследствии такая особая роль аптекарей стала частью корейских традиций. Эта система сейчас вызывает неудовольствие у врачей, которые очень любят порассуждать о том, насколько, дескать, рискованно доверять аптекарю. Действительно, аптекарь не проводит никакого обследования больного, и полагается только на описанные самим больным симптомы. Однако не надо забывать, что в этой дискуссии врачи – люди более чем заинтересованные, ведь сокращение прав аптекарей и расширение списка рецептурных препаратов будет означать существенное увеличение потока больных и, значит, существенный рост доходов самих врачей. Давление на аптекарей приносит первые результаты; в частности, в 2000 г. им запретили продавать без рецепта антибиотики. На мой же скромный взгляд, корейская система работает очень даже неплохо. Аптекарь-консультант вполне справляется со своими задачами в случае относительно лёгких недомоганий – простуды, гриппа, лёгкого желудочного расстройства, и при этом экономит немало денег и времени. При более серьёзных проблемах, конечно, лучше всё-таки идти к врачу.