Море камелий
С точки зрения географии под словом «Халлё-судо» подразумевают «водный путь, берущий начало у острова Хансан-до города Тхонъён провинции Кёнсаннам-до (Южная Кёнсан), проходящий через Сачхон (Самчхонпхо), Намхэ и др., и достигающий города Ёсу провинции Чолланам-до (Южная Чолла)». В 1968 году, то есть 44 года назад, сам морской путь и часть побережья, вдоль которого он проходит, были объявлены Национальным морским парком и находятся под охраной государства. Вообще в Корее существуют и другие морские парки государственного значения, но именно этот стал первым.
Художник Чон Хённим (Хёкрим; 1916 — 2010), родившийся в Тхонъёне и всю свою жизнь писавший местное море и Халлё-судо, определил цвет этих вод как «кобальт синий». Но когда на местное море приходит весна, оно запевает оду красному. На материке и на островах, мимо которых несёт свои воды этот морской путь, начиная с конца зимы сначала робко, по одной, зацветают камелии, в разгар весны они достигают пика цветения, а потом цветки тяжёлыми полными соцветиями грузно падают на землю — как будто красные слёзы Посейдона.
В уже упоминавшейся здесь песне «Триста ли Халлё-судо» тоже есть строчки о камелиях: «В сумерках на остров Хансан-до прилетают чайки, и тогда понимаешь, как живописны триста ли Халлё-судо. Рыбаки возвращаются из похода по извилистому морскому пути, невесты выходят встречать своих суженых, их сердца разгораются и становятся алыми, как цветки камелии. И закат загорается над морским берегом». Эта песня была впервые исполнена в 1973 году, и она тут же стала популярной. И хотя с тех пор прошло уже 40 лет, её по-прежнему здесь любят и поют, а на островах в море всё так же каждую весну бурно цветут камелии.
На всём протяжении Халлё-судо — от острова Хансан-до, где он берёт своё начало, до острова Одон-до у города Ёсу, который считается конечным пунктом маршрута, — в марте зацветают камелии. Их красные цветы выглядят ещё прекраснее на фоне контрастного синего моря. Туда, где цветёт камелия, обязательно прилетает, чтобы исполнить свои песни, японская белоглазка. Эта птичка из семейства белоглазковых отряда воробьиноообразных обитает на островах, где цветёт камелия. Так что камелии опыляются не пчелами или бабочками, а как раз благодаря этим птицам, переносящим пыльцу.
Если вы, следуя водным путём Халлё-судо, окажетесь на острове, где цветут камелии, остановитесь на минутку в тени этих деревьев и послушайте, как поёт белоглазка. И тогда вы узнаете, что на самом деле рай не где-то далеко, а совсем рядом — он спрятан везде, где цветут камелии, вдоль Халлё-судо. А если вы поднимете упавший цветок и, сорвав лепестки, бросите их один за другим в море, то, может быть, потом кто-нибудь, увидев, как они плывут по воде, позволит себе помечтать о том, что эти лепестки, наверное, приплыли прямо из рая.
Когда цветки камелии отцветают, на их месте появляются плоды. Корейцы издревле выжимали из них масло. В те времена, когда Корея была бедной страной, оно использовалось в самых разных целях. Этим маслом натирали старую мебель, чтобы придать ей блеск, или обрабатывали различные механизмы, чтобы защитить их от ржавчины. А до прихода в дома электричества также использовали для освещения, заливая в масляные лампы.
Но, конечно, чаще всего это масло применяли женщины в качестве средства для волос. В прошлом, когда большинство женщин носили длинные волосы, они смазывали их маслом камелии, придавая волосам приятный блеск. Надо сказать, что это масло, которое раньше пользовалось большой любовью у женщин, поскольку оно не имеет запаха и долго не высыхает, в последнее время получает новое применение — как продукт здорового питания.

Море вкуса
Воды Халлё-судо, который идёт вдоль таких прекрасных мест для отдыха, как Тхонъён, Сачхон, Намхэ, Ёсу и др., — это ещё и море вкуса. В здешних синих морских глубинах ловят и выращивают вкуснейшую морскую рыбу и морепродукты, которые пользуются любовью всех корейцев. Причина здешнего изобилия состоит в том, что береговая линия сильно изрезана. Здесь много риасов (клинообразных бухт), и так же много островов.
Сложная топография побережья естественным образом делает его идеальным местом для нереста различных видов рыб. Кроме того, из-за тёплого течения температура воды остаётся примерно одинаковой в течение всего года, поэтому здесь процветают фермы, занятые выращиванием рыбы и морепродуктов в естественной среде, то есть в морской воде. Благодаря этому в любом месте морского пути Халлё-судо вы всегда найдёте в изобилии не только рыбу, но также водоросли и моллюсков. Говоря о вкусах моря, корейцы прибегают к поговорке «Весной — рогатая камбала, осенью — пятнистый коносир». Дело в том, что весной особенно вкусен упомянутый вид камбалы, а осенью — коносир. Поскольку вкус одной и той же рыбы может разниться в зависимости от времени года, знающие люди покупают рыбу в сезон, как фрукты, и тогда наслаждаются наилучшим вкусом. Кроме того, даже взяв одну и ту же рыбу, можно почувствовать разный вкус. Например, камбалу едят не только сырой, но и варят из неё уху. И даже здесь есть свои тонкости. Скажем, для сасими вы можете взять только филе, а можете порезать рыбу целиком с костями. То же и с ухой: если в предназначенную для рожениц уху из камбалы, кладут морскую капусту, то весной из неё варят «тодари-ссук-кук», чудесную уху со свежей полынью, выросшей на морском ветру.

Море истории
Водный путь Халлё-судо — это также море истории. В этих водах 620 лет назад столкнулись в бою Корея и Япония. В истории Кореи эти военные действия известны как Имчжинская война. В ходе этой войны, в период с 1592 года по 1598 год японские захватчики дважды с моря вторгались в Корею, оставляя за собой выжженную землю и обнищавший народ. Но у корейцев для битв на море был адмирал И (Ли) Сунсин (1545 — 1598) и «кобук-соны», т.е. «корабли-черепахи», поэтому они смогли победить в этой войне.
Адмирал И Сунсин в Корее считается национальным героем и великим человеком, которого почитают все корейцы. Этого флотоводца, который привёл Корею к победе в Имчжинской войне, признают одним из величайших военачальников и стратегов в мировой истории войн на море. Его также часто сравнивают с английским адмиралом Нельсоном. Говорят, что японский адмирал Того, который отбил атаки Балтийского флота России во время Русско-японской войны, однажды сказал, что он мог бы померяться силами с адмиралом Нельсоном, но никогда не сумел бы стать равным адмиралу И Сунсину. Корейский флотоводец одержал победу во всех сражениях, проходивших на водном пути Халлё-судо. В конце этой семилетней войны адмирал, разрушив и потопив более 200 японских судов, героически погиб в ходе последней битвы, которая тоже закончилась победой корейского флота. Везде, где проходит водный путь Халлё-судо, можно увидеть следы славной военной карьеры И Сунсина. А наряду с именем адмирала можно встретить и модели «кобук-сона» — первого в мире бронированного военного судна в форме черепахи, предназначенного для атакующих действий. Эти корабли помогли адмиралу привести флот к победе в войне.
Адмирал И Сунсин оставил свои воспоминания о войне в виде дневника, в котором на протяжении всех семи лет вёл подробные записи. Это произведение, которое называется «Нанчжун-ильги», т.е. «Дневник [который вёлся] во время войны», был признан национальным сокровищем Кореи. Как и подобает тексту, принадлежащему перу воина, его отличает лаконичность и одновременно подкупающая искренность, а величественный стиль письма адмирала считается выдающимся и с литературной точки зрения. Дневник адмирала в этом году был внесён в предварительную заявку на включение в Список всемирного наследия ЮНЕСКО «Память мира».

—Чтобы составить представление о Чхунму (старое название Тхонъёна), достаточно взглянуть на любую картину Чон Хённима, и мне думается, что она скажет вам больше, чем всё остальное местное искусство вместе взятое, — говорит критик искусства г-н О Гвансу. — Известный поэт Со Чжончжу (псевдоним Мидан) однажды признался в своих стихах, что в том, каким он вырос, на 80% заслуга ветра. Так вот я думаю, что своим творчеством Чон Хённим более чем на 80% обязан пейзажам Чхунму.

Музей Чон Хённима
Чтобы понять красоту Тхонъёна, достаточно взглянуть на работы Чон Хённима (Хёкрима). В музее художника, которого часто называют «волшебником цвета», выставлены разнообразные картины, и можно сказать, что осмотр экспозиции в Музее искусства Чон Хённима — это кратчайший путь к познанию красоты Тхонъёна.
Чон Хённим родился в Тхонъёне в 1916 году и здесь же ушёл из жизни в 2010. Он был самоучкой, который никогда не получал так называемого «профессионального образования». Ещё будучи ребёнком, в одиночку отправляясь с альбомом для рисования под мышкой в горы или к морю, будущий художник стремился к изображению того, что находится за пределами видимой формы. Другими словами, Чон Хённим рано увлёкся миром абстрактной живописи.
Начиная с 1950-х годов, на протяжении почти 60 лет, художник неизменно создавал работы, которым давал названия «Чхунму» и «Халлё-судо». Поначалу они напоминали сны с бесформенными, будто раздавленными, объектами, но со временем эволюционировали в чудесные полуабстрак-ции, где крайне стилизованные и уплощённые острова, дома, лодки, мосты и горы дрейфовали в ярком кобальтовом море. Именно эти работы и стали в конечном итоге считаться символами Тхонъёна. Бывший президент РК Но Мухён (1946 — 2009) однажды, ещё в свою бытность у власти, приобрёл одну из работ автора под названием «Халлё-судо», которая имела достаточно внушительные размеры, чтобы заполнить одну из стен в зале приёмов в Голубом дворце.
Музей, посвящённый творчеству Чон Хённима, расположен на склоне горы Мирык-сан. Он был построен на месте старого дома художника, в котором он прожил более 30 лет. Это уникальное здание, внешние стены которого украшают более семи с половиной тысяч керамических плиток, являющихся миниатюрными репродукциями работ самого Чон Хённима и его сына Чон Ёнгына. Выставочное пространство музея занимает три этажа, и здесь вы можете не только увидеть более 80 картин художника, но и познакомиться с различной информацией о его жизни.

«Легенды», живущие в сердце города
Город Тхонъён выпестовал не только Чон Хённима, но и ещё немало известных деятелей искусства. Это и композитор Юн Исан, и поэт Ю Чхихван (псевдоним Чхонма), и поэт Ким Чхунсу, и поэт «сичжо» Ким Санок (псевдоним Чхочжон), и другие. Теперь все они уже покинули этот мир, но их неординарная жизнь и искусство продолжают жить в городской среде. Сразу после освобождения все эти деятели искусства работали учителями в средней женской школе города. Чуть ли не каждый день они собирались в доме Ю Чхихвана, где выпивали и с беспокойством обсуждали тот хаос, в котором оказалась страна после освобождения от японского гнёта. Так они пришли к созданию Культурной ассоциации Тхонъёна и развернули культурную кампанию, которая сыграла впоследствии ключевую роль в том, что Тхонъён стал городом культуры и искусства.
Наряду со знаменитой писательницей-романисткой Пак Кённи (Кёнри), которая, родившись здесь в 1926 году, вернулась на родину только после своей смерти в 2008 и была похоронена на горе Мирык-сан, все они в наши дни то и дело «всплывают» в повседневной жизни города. Их имена или творческие псевдонимы дали названия множеству улиц в городской черте, а дома, где жили эти люди, теперь, после перестройки или реставрации, превратились в мемориальные музеи. По городу рассеяны многочисленные памятники местным знаменитостям, стелы с их стихотворениями или нотными записями их музыкальных произведений. Наверное, так и рождаются легенды. Теперь, когда к красивым пейзажам водного пути Халлё-судо добавился столь значимый культурный контент, похоже, что ценность современного бренда под названием «Тхонъён» растёт день ото дня.
Кажется, что из всех знаменитостей города наиболее широко и разнообразно почитается поэт Ю Чхихван. Может быть, потому, что он прожил самую короткую и в то же время самую бурную жизнь?
Сегодня снова
Я пишу тебе письмо —
На почте, стоя у окна,
Сквозь которое виднеется
Изумрудное небо…

Говорят, что поэт при жизни написал несколько тысяч любовных писем своей возлюбленной — г-же И Ёндо, поэтессе, которая творила в жанре «сичжо». Они были коллегами по средней женской школе.
Известно, что его жаркое и нежное, как шёпот, стихотворение «Счастье» тоже было написано в письме, адресованном поэтессе. Одно время организованная группа горожан ра-товала за то, чтобы Центральный почтамт Тхонъёна, образ которого угадывается в стихотворении Ю Чхихвана, назвали именем поэта, однако эта идея пока так и не была претворена в жизнь. В городе остались и другие здания, которые позволяют соприкоснуться с жизнью поэта в реальности и мечтах. Это место, где раньше стоял детский сад, который открыла жена Ю Чхихвана, чтобы внести свой вклад в небогатый семейный бюджет, а также дом, где возлюбленная поэта, И Ёндо, жила одна со своей дочерью и писала Ю Чхихвану любовные письма, в которых делилась сокровенными мыслями и чувствами. Кроме того, на склоне пика Маниль-бон находится Литературный музей Чхонма (литературный псевдоним поэта), который расположился в отреставрированном родовом доме поэта. Здесь выставлено более 100 вещей, принадлежавших Ю Чхихвану, и более 350 различных документов, которые помогают понять жизнь и мир произведений поэта. Он погиб, когда ему было 59 лет, в автокатастрофе, произошедшей в Пусане.

Традиционные ремёсла
В то время как в наши дни Тхонъён стал настоящим домом для различных видов современного искусства, в эпоху Чосон он был оплотом мастеров традиционных ремёсел. В Тхонъёне, в котором в те времена располагалось командование флотов трёх южных провинций, т.е. Южной Кёнсан, Южной Чолла и Южной Чхунчхон, было сосредоточено 12 мастерских, поставлявших военным различную продукцию, поэтому сюда со всей страны съезжалось множество мастерового люда. Данные исторические обстоятельства привели к тому, что в наши дни в Тхонъёне, по сравнению с другими районами Кореи, проживает самое большое количество мастеров, признанных «важнейшим нематериальным достоянием страны». Мастер по инкрустации лакированных изделий перламутром (№10 в Списке важнейшего нематериального достояния Кореи), мастер по изготовлению деревянной мебели (№55), мастер по обработке металла (№64; изготовление латунной и никелевой мебельной фурнитуры), мастер по изготовлению бамбуковых штор (№114) — все эти люди, чьё мастерство было признано на самом высоком уровне, проживают в Тхонъёне. Ещё один из них, мастер по изготовлению шляп из конского волоса «кат» (№4), переехал в Сеул, поэтому более не является «культурным наследием Тхонъёна».
Предметы многих традиционных ремёсел можно увидеть в Музее традиционных ремёсел Тхонъёна, расположенном в районе Тонам-дон. Как это часто бывает с современной трактовкой традиционных ремёсел, в этих произведениях читаются «муки творчества» авторов, которые стремились, гармонично соединив традицию и современность, создать работы, отвечающие духу времени.

Деревня Тонпхиран
Если подняться в гору по дороге, которая начинается за центральным рынком, расположенным у местной гавани, то вы попадёте в маленькую деревню, носящую название Тонпхиран, т.е. Восточный Обрыв. Говорят, что своим названием деревня обязана тому, что она действительно пристроилась на склоне крутого обрыва, на его восточной стороне. Это поселение возникло стихийно, когда в начальный период японской колонизации сюда приехали чернорабочие из разных провинций страны. Поскольку дома строились хаотично и по мере надобности, деревня напоминает лабиринт, прорезанный узкими и извилистыми улочками, а бедность здесь просачивается наружу сквозь стены жилищ.
Власти города решили было снести эти дома с целью «облагородить» облик Тхонъёна. Согласно грандиозному проекту предполагалось на месте деревни реконструировать восточный форт (батарею), построенный некогда адмиралом И Сунсином, а вокруг разбить парк. Однако в ноябре 2006 года группа горожан, объединившихся в движение «Зелёный Тхонъён XXI века», утверждая, что «даже захудалая деревня может преобразиться, если приложить усилия», объявила конкурс настенной живописи, после чего ситуация резко изменилась.
Студенты художественных отделений, приехавшие со всей страны, расписали каждую вертикальную поверхность в деревне. Благодаря их остроумным творческим находкам и свежему взгляду на искусство, захудалая деревушка с каждым днём становилась всё красивее и наполнялась жизненной силой, вызывая ассоциацию с красочными высокогорными деревушками на побережье близ Наполи. Так творческий подход и оригинальность идей молодёжи буквально преобразили этот заброшенный уголок. И теперь деревня Тонпхиран обрела новую жизнь в качестве новой самобытной туристической достопримечательности Тхонъёна, особенно популярной у молодёжи.

Кафе «Пагода», а по-другому — «Багдад»
В деревне Тонпхиран люди выживали с таким же трудом, с каким их дома цеплялись за обрывистый склон, на котором они были выстроены. Поэтому в местных историях так много грусти и боли. Я встретил здесь одну старушку. Она сказала, что живёт в деревне уже почти 40 лет: «Ох, и не говори, милок. Бывало, сидишь вот так целый день и смотришь, как возвращаются лодки. А ежели вдруг на лодке поднят белый флаг, то сердце так и ухает в пятки. И тогда как припустишь босиком во весь дух вниз до самой гавани. Потому что если белый флаг, то, значит, беда случилась».
Обойдя всю деревню, оказываюсь перед кафе «Пагода». Оно только называется «кафе», а на деле — это крошечная лавка площадью не больше одного «пхёна» (около 3 кв. м). Тут продают сладости, напитки, лапшу «рамён» в пластиковых мисках и пр. Перед лавкой стоит низкий деревянный помост «пхёнсан», на который могут усесться трое-четверо взрослых мужчин, и старый диван. Я прошу у хозяина, дедушки Пэк Тхэчжина (73 года), чашку кофе, и он лично разводит для меня кипятком в бумажном стаканчике пакетик кофе «три в одном». Я пью кофе, глядя на море, и на вкус он приторно-сладкий. Спрашиваю: «Дедушка, а Вы давно здесь живёте?» И собеседник степенно отвечает: «Да уж, наверное, лет за сорок перевалило. А ведь ещё каких-то пару лет назад тут и вода-то толком не была подведена. А уж дороги — если их, конечно, так можно назвать — вообще были в ужасном состоянии. Как тебе объяснить? Ну, разве что один велосипедист мог проехать, да и то с трудом. Женщины местные, наверное, в основном рыбой торговали на центральном рынке. Эх, кажется, что только вчера это было — когда дети носились тут без штанов взад-вперёд по горным тропинкам…»
Как я и ожидал, дедушке тоже нравится, что после того, как деревню украсили настенной живописью, сюда стали приезжать люди: «Ну как же, конечно, теперь и мороженое стало хорошо продаваться!» Бытует довольно забавная история о том, почему это кафе получило название «Пагода». Говорят, что однажды кто-то зашёл сюда и, оглянувшись по сторонам, сказал: «Похоже на кафе где-нибудь в Багдаде, прямо как в кино!» Но дедушка Пэк туговат на ухо, поэтому вместо заморского слова «Багдад» он услышал знакомое «пагода» и на следующий же день гордо написал его на вывеске.
Устены перед кафе лежит брошенный кем-то бумбокс (музыкальный центр). Из него торчит провод, который, извиваясь, ползёт верх по стене. Там, где кончается провод, нарисована пара наушников. Люди, проходящие мимо, неизменно останавливаются и прикладывают ухо к наушникам. И закрывают глаза. Может быть, в этот момент они слышат море. Говорят, что настенную живопись в деревне через два года обновят. Потому что краски выгорают и блёкнут. Интересно, какой тогда станет облик деревни? Ах да, вот ещё что: рядом со стеной, где нарисованы наушники, стоит одинокий деревянный стул. А рядом с ним надпись: «Присядь на минутку и посмотри на утреннее море». И я настоятельно рекомендую вам последовать этому совету.

Я родился на отдалённом островке, затерянном в водах южных морей. Синее море и немножко земли (ровно столько, чтобы не утонуть) — вот и всё, что я видел, когда рос. Наверное, так ребёнок из племени бедуинов убеждён, что весь мир состоит лишь из небольшого оазиса и бескрайней песчаной пустыни. Когда я открывал глаза — повсюду виднелось море: за сложенными вручную каменными заборами, за картофельными полями, разбитыми на освоенных крутых склонах косогоров, за кормушками для коров, выкрашенных в тёмно-красное опавшими лепестками камелий. А стоило мне лишь немного отойти от дома, как я оказывался перед крошечными рыбацкими судёнышками, рвущимися в небо отвесными береговыми скалами и иссиня-чёрными валунами на литорали.
На рассвете рыбаки на маленьких лодках выходили в море. Девочки шли собирать моллюсков и водоросли меж прибрежных камней, а ныряльщицы «хэнё», надев свои чёрные костюмы для погружения, отправлялись на свой промысел. Моя бабушка тоже была «хэнё». Она часто брала меня с собой «на работу». Когда 30 ныряльщиц, включая мою бабушку, погружались в воду, я должен был охранять их одежду и другие вещи.
Ныряя и выныривая, женщины сначала медленно удалялись по направлению к горизонту, а потом, часа через три-четыре, все вместе возвращались. Когда они выходили из моря, с их тел капала синяя морская вода. Мне было девять лет, когда я, надев бабушкины очки для плавания, попробовал нырнуть. «Не набирай слишком много воздуха! Тело держи прямо, строго вверх ногами!» — учила меня бабушка. Помню колышущиеся под воздействием течения водоросли и путешествующих стайками рыб, а между ними — дрожащие солнечные узоры, как будто световой спецэффект. Там, под водой, был дивный мир.
Рыбаки возвращались с уловом красного морского карася, морского судака, лакедры желтохвостой и осьминогов, а «хэнё» приносили моллюсков, трепангов и морские ушки. Девочки, отправившиеся к прибрежным камням, приходили с полными руками морской капусты и других водорослей. Иногда люди погибали, но это не нарушало обычный ход жизни. Ведь только продав свой ежедневный улов, люди могли купить рис и одежду.

Моя родина — остров Комун-до
Я родился на острове Комун-до. Этот остров относится к Ёсу и расположен на территории Национального морского парка Тадохэ (букв. «море Множества Островов»), который граничит с водным путём Халлё-судо. В отличие от других островов, разбросанных у побережья Южного моря, с Комун-до связана отдельная история, которая известна как «Инцидент на острове Комун-до». Дело в том, что с апреля 1885 года по февраль 1887 года остров был оккупирован силами британской Дальневосточной эскадры, в составе которой было 6 кораблей и 2 торговых судна. Комун-до был переименован в Порт Гамильтон, и над ним стал развеваться британский флаг. В тот период, когда хищничество мирового империализма набирало обороты, англичане посредством этого манёвра пытались ограничить экспансию России на юге. На острове до сих пор остались могилы упокоившихся здесь трёх британских моряков и фотографии, сделанные их товарищами.
Благодаря этим снимкам я мог в деталях воссоздать для себя облик Комун-до того времени, увидеть конфуцианского учёного в традиционной шляпе «кат» (предполагается, что он вёл письменную беседу на вэньяне с переводчиком-китайцем), местных жителей в грязной одежде, старые деревянные суда, кузницу, где, наверное, ковали разные сельскохозяйственные орудия и рыболовную утварь. Помню, что больше всего меня поразило то, что эти корейцы в их жалких обносках смотрели в камеру живыми и пронзительными глазами. Какой резкий контраст с современными людьми с их модным и опрятным внешним видом, но таким безжизненным выражением глаз!
Исторические документы утверждают, что английские моряки хорошо ладили с местными жителями, но это не отменяет факта вооружённого захвата острова. В 1999 году, во время четырёхдневного визита в РК королевы Елизаветы II, я, как гражданин этой страны и одновременно один из жителей Комун-до, ожидал извинений от монаршей особы. Учитывая специфику того исторического периода и тот факт, что между двумя сторонами не было физических столкновений, меня бы устроило даже формальное выражение сожаления, но королева завершила свой визит, не удостоив этот инцидент даже упоминанием.
Английским морякам их экспедиция на Комун-до, наверное, казалась путешествием на ужасно далёкий край света. Для меня в детстве таким кошмаром была поездка на континент. Чтобы добраться до порта Ёсу, расположенного в 115 км от острова, нужно было плыть на пассажирском судне долгих 8 часов. И не было большей муки. Это сейчас о маленьких детях достаточно заботятся, а во времена моего детства ничего подобного не было. Судно было старым и еле ползло, детей была прорва, а взрослые были грубыми, и им не было до нас никакого дела.
В пути взрослые во внутреннем салоне безостановочно пили водку, курили и играли в цветочные карты «хватху». Мы, дети, тоже были вынуждены всё время находиться в этом тесном и грязном пространстве исключительно по той причине, что на палубе было опасно. Конечно, мы тут же начинали страдать от морской болезни. Рядом с Комун-до есть остров Чхо-до. Между этими двумя островами всегда было быстрое течение и высокие волны. На этом отрезке пути даже большинство взрослых обычно мучились от качки. Вот так мы и плыли все 8 часов — дрожащие, с жёлтыми от тошноты лицами, страдающие из-за высоких волн, едкого табачного дыма и стойкого запаха алкоголя. И только после долгих часов мучений мы наконец приближались к материку.
Даже страдая в пути от морской болезни, я всё смотрел и смотрел, как остров сначала понемногу приближается, а потом скрывается вдали. Это было так красиво. Я рано понял, что море делают красивым острова. Уже после того как я стал совсем взрослым, этот район был объявлен Национальным морским парком Тадохэ (1981 г.), а это значит, что я родился и жил на территории морского парка настолько выдающегося, что его ценность была признана на уровне государства

Мое место работы — Халлё-судо
Видимо, поэтому, даже став взрослым, я продолжил путешествовать от острова к острову: в течение нескольких лет я занимался переработкой морепродуктов, в основном мидий. Когда на фермах, расположенных в прибрежной зоне у Ёсу, мидий больше не оставалось, мы с товарищами на лодках выходили в море, удаляясь на запад — до острова Хыксан-до, а на восток — до Тхонъёна. Там тоже везде были острова. Острова, вертикально торчащие из воды и плоские, как тарелка. Острова мягких, овальных контуров и острова с резкими, угловатыми очертаниями.
Каждый остров, куда мы прибывали, напоминал независимую республику — со своим языком и особой местной кухней. Здесь гнали свою водку, и работали тоже по-своему. Течения везде были разные, и даже глубина никогда не была одинаковой. Но были и вещи, которые всех объединяли — одиночество приграничного острова, окружённого бескрайним синим морем, и постоянная нужда. А ещё вечерние зори, которые, разгоревшись на западе, окрашивали море в тёмно-красный цвет, когда мы возвращались после промысла, и обильное угощение, которым нас встречали в незнакомых деревнях. Помню вкуснейший «накчи-поккым» (острое жаркое из маленьких осьминогов «накчи» и овощей), варёного осьминога и сасими из красного морского карася — всё только что выловленное. А ещё Млечный Путь, который вскоре появлялся на ночном небе, и новое утро энергичного трудового дня. Все эти места, которые я тогда посетил, были островами Халлё-судо. Вот как давно я связан с южными морями.
Курсируя от острова к острову в лодках, доверху нагруженных мидиями, мы всегда обращали внимание на морские течения. Дело в том, что гружёная лодка движется медленнее, поэтому, чтобы вычислить точное время прибытия, нужно было обязательно учесть скорость и направление морских течений. Этим способом раньше пользовались старики из моей родной деревни.
Старожилы, встреченные мною на островах, показали мне примеры того, насколько точными «приборами» могут служить человеческие чувства. Вот один из них. Представьте, что старый рыбак, как обычно, выходит в море на своей маленькой лодке и отправляется ловить рыбу на другую сторону острова. Но неожиданно оказывается окружённым густым туманом. А если есть вещь, которая для рыбака страшнее высоких волн и сильного ветра, то это как раз туман. Ведь когда не можешь определить направление, в котором находится земля, легко сгинуть в открытом море.
Тогда наш рыбак прежде всего вызывает в памяти «расписание» приливов и отливов, которые должны произойти в этот день. Напомню, что приливы и отливы — это явление природы, когда морская вода дважды в день циклически прибывает, а потом уходит из-за притяжения небесных светил — Луны и Солнца. В голове нашего рыбака содержится целая база данных подобных регулярных изменений уровня воды. Проверив, какой сегодня день по лунному календарю, и взглянув на часы, он наблюдает за направлением, в котором несёт лодку. Потом просчитывает в уме сложное уравнение, состоящее из дат лунного и солнечного календаря, расписания приливов и отливов и направлений морских течений. И наконец говорит: «Если в это время суток течение направляется в эту сторону, то, значит, наш остров находится вон в той стороне». Затем он ведёт лодку в направлении, которое сам вычислил. И вскоре из тумана появляются очертания острова.
Нам, конечно, было далёко до островных старожилов, но мы всё-таки умели высчитать разницу во времени прибытия в зависимости от того, плывёшь ты по течению или против него. В наши дни эту задачу выполняет система GPS (Global Positioning System, система глобального позиционирования). Так что, поскольку мы всё чаще применяем приборы, чувства, данные нам от природы, притупились. Теперь даже опытный, старый капитан определяет координаты судна и направление движения только с помощью GPS. А что случится, если вдруг все приборы «полетят», — этого никто не знает. Говорят, что в 2004 году во время разрушительного цунами в Индонезии находившиеся недалеко от места разгула стихии первобытные племена заранее укрылись в горах и все выжили: потому что интуитивно почувствовали приближение огромной волны.

Письменный памятник двухсотлетней давности, посвящённый морю
Когда я думаю об острове Хыксан-до, расположенном в западной стороне, мне неизменно приходит на память одна историческая личность, а именно — Чон Якчон (псевдоним Сонам; 1758 — 1816), гражданский чиновник, учёный и католический священник позднего периода эпохи Чосон. Уже в детские годы Чон Якчон был не по годам умён и отличался открытостью мышления и широтой взглядов. Позднее, привлечённый духовностью католицизма, он стал одним из первых приверженцев этой религии в начальный период проникновения христианства в Корею. Однако в 1801 году, на первом году правления короля Сунчжо, во время гонений на христиан, когда многие последователи западной веры были казнены или подверглись преследованиям, чиновник был сослан на остров Хыксан-до.
Чон Якчон не покидал остров до самой смерти и прожил там 16 лет. За это время он успел учредить школу, где обучал молодёжь, однако его самым выдающим достижением стало написание естественнонаучного труда под названием «Часан обо» (玆山魚譜), в котором он записал свои наблюдения местной морской флоры и фауны. Этот справочник содержит подробные и тщательные описания 155 видов рыб и растений, обнаруженных им в море у острова Хыксан-до, с указанием их названий, ареалов распространения, разновидностей, повадок, способов их использования в пищу и т.д. Это поистине фундаментальный труд огромного значения, который можно назвать самым ранним научным текстом, посвящённым рыболовству и рыбоводству в Корее.
На моей книжной полке тоже есть издание этой книги. Я даже выпустил свою собственную книжку под названием «“Часан обо” на моем столе» («Нэ папсан-ви-ый часан обо»), в которой не единожды цитирую Чон Якчона. Наверное, можно найти немало причин для почитания этого человека, но мне кажется, что самыми важными из них являются его открытость в отношении окружающего мира и деятельная жизнь.
Поскольку корейцы принадлежали к азиатской культуре, сосредоточенной на суше, наш правящий класс всегда игнорировал море и презирал его. Чон Якчон тоже был таким янбаном. И хотя он принимал новые плоды цивилизации и придерживался философии «сирхак», однако с точки зрения привычек, ставших его второй натурой, он всё-таки оставался представителем знати. И то, что он, будучи представителем элиты, повернувшись лицом к морю, начал вести записи о морской флоре и фауне, по тем временам было революционным поступком. Вот так, благодаря его усилиям, уже двести лет мы являемся обладателями ценнейшего письменного памятника, посвящённого морю.

Место морских сражений адмирала И Сунсина
Если Чон Якчон исследовал море как учёный, то адмирал И Сунсин изучал его с позиций военного.
16 сентября 1597 года, в 30-й год правления короля Сончжо, во время второго вторжения японцев, под началом адмирала И Сунсина, тогда — командующего военным флотом трёх южных провинций, было всего 12 боевых кораблей. Плюс ещё одно судно, которое использовали простые рыбаки. Всего 13. Тогда как в составе японского флота, который напал юго-западное побережье Кореи, было целых 133 боевых корабля. Предстояло сражение, в котором соотношение сил было 1 к 10. Сражение, в котором с любой точки зрения исход был предрешён.
Но адмирал И Сунсин не только умел «читать» течения, но и знал, как использовать в бою топографические особенности местности. В частности, он обратил внимание на Ульдольмок — узкий пролив между островом Чин-до провинции Чолланам-до (Южная Чолла) и материком. Это место было не только важным стратегическим пунктом, где соединялись Южное и Западное моря, но и отличалось особой свирепостью и высотой волн во время приливов и отливов. Говорят, что даже само название этого пролива — Ульдольмок, т.е. «Воющий Каменный пролив», — произошло от того высокого, похожего на вой звука, который производит морская вода, ударяясь о прибрежные скалы. Приливы здесь настолько бурные, что в это время скорость волн достигает 10 узлов.
Что же предпринял адмирал? Он приказал местным жителям протянуть через пролив огромную железную цепь и, затаившись, ждать врага. Как только появился противник, люди, резко натянув цепь, нанесли мощный удар по шедшим впереди вражеским кораблям. Кроме того, адмирал со знанием дела расположил свои силы, держа в уме направления течений, и, выбрав момент, когда ряды противника были нарушены из-за резкой смены течений, повёл свой флот в атаку и одержал великую победу.
Название этого места — Мённян-хэхёп, т.е. пролив Мённян. Поэтому эту битву также называют Великая победа при Мённяне. Победа в этом сражении позволила Корее повернуть ход войны в свою пользу. Благодаря таланту стратега и беспримерной отваге адмирал И Сунсин, несмотря на значительную разницу в боевой силе, смог стать победителем ещё более чем в 20 сражениях на море. Остров Хансан-до, самый известный среди многочисленных островов Халлё-судо, тоже стал очевидцем Великой победы — при Хансане, случившейся незадолго до сражения при Мённяне.
Поэтому потомки великого флотоводца каждый год проводят различные культурные фестивали, чтобы воспеть достижения адмирала И Сунсина и почтить его память как человека, который защитил Южное море от японских захватчиков и спас страну от поражения в войне. К таким фестивалям, в частности, относятся Фестиваль Великой победы при Мённяне, который проходит в районе острова Чин-до и Хэнама, а также Фестиваль Великой победы при Хансане, который проводят в Тхонъёне.

Вернувшись на родной Комун-до
Прошло много лет, но воды южных морей по-прежнему текут меж островов. Та вода, что утекла, возвращается назад, а вернувшись, снова уходит. Вот так и я, как эта вода, семь лет назад, покинув Большую землю, вернулся на родину. Каждый год ранней весной камелии, растущие за моим домом, начинают сбрасывать на землю свои тяжёлые цветки. И земля становится тёмно-красной.
Вчера ко мне заглянули мои самые близкие соседи. Они работают в офисе национального парка. Их работа состоит в том, чтобы в период, когда долго нет осадков, обходить территорию парка на предмет профилактики лесных пожаров. Во время таких обходов они и заходят ко мне. Но бывает, что мы просто встречаемся на дороге. И тогда непременно машем друг другу в знак приветствия. Для них я тоже самый близкий сосед. Когда некоторое время назад у меня заболела одна из растущих во дворе камелий, они тоже пришли ко мне. На камелии появилась какая-то штука, похожая на тонкие нити, и бутоны не завязывались. Соседи сфотографировали дерево и собрали образцы, чтобы выяснить причину заболевания. Наверное, скоро я узнаю, как называется эта болезнь и как её лечить.
Южное море, которое я вижу из окна, по-прежнему синее. Большие и маленькие острова тоже стоят на своих местах и выглядят так же, как и раньше. Именно они делают море красивым.

В разгар лета, жарким днём на огромном деревянном помосте «пхёнсан» перед прачечной сидят местные жители. Хозяйка прачечной втыкает нож в спелый арбуз, который тут же отвечает сочным звуком лопающейся мякоти, разделяет его на две части, берёт одну из них и тщательно выскребает ложкой тёмно-красную сердце-вину в стоящий рядом латунный таз. Её муж кладет сверху кусок льда, берёт шило и, приставив его ко льду, бьёт по шилу молотком, раскалывая лёд в мелкое крошево. Хозяин соседнего магазина, не вытерпев, хватает вторую половину, споро режет её и раздаёт детишкам, которые давно уже собрались вокруг и, затаив дыхание, ждут угощения. Поев арбуза, дети тут же устраивают игру в прятки или, присев на корточки в укромном уголке, куда едва доходит свет от висящего на столбе фонаря, рассказывают друг другу страшные истории. На помосте арбуз уже тоже доеден, корки отложены за спину и в самом разгаре шахматная партия.
Такую картину я, бывало, видел перед нашим домом 40 лет назад, когда был ребёнком. И хотя я вырос в городе, своё детство я провёл вот в такой атмосфере душевного повседневного общения между соседями.
В последнее время идея «создания деревенской общины» превратилась в некий слоган или призыв к действию. Власти Сеула, заявляя о своём намерении запустить проект системного восстановления деревенских общин, сформировали Комитет деревенских общин Сеула. На самом деле то, что столичные чиновники, пусть и с серьёзным запозданием, стали проявлять интерес к возрождению и сохранению самостоятельно зародившихся деревенских общин, безусловно, стоит приветствовать. Вот только деревня не рождается по приказу или согласно плану. Мне кажется, что она рождается в результате сложного процесса, когда живущие рядом люди делятся друг с другом своими трудностями, вместе задумываются над способами их преодоления, а потом так же совместно их преодолевают. Другими словами, деревня — это сеть добрососедских взаимовыгодных отношений, когда все делятся друг с другом своими талантами и способностями.

Общинный детский сад как точка отсчёта
Деревня Сонмисан занимает территорию радиусом в один километр на склоне горы Сонми-сан (66 метров над уровнем моря), которая расположена в округе Мапхо-гу Сеула. Если рассматривать деревню как административную единицу, то она вклю-чает в себя пять районов «тон (дон)». Бла-годаря кампании «Сохраним Сонмисан», которая началась более 10 лет назад, деревня стала часто упоминаться в газетах и на телевидении и вскоре обрела широкую известность. В последнее время ежегодно в Сонмисан приезжает более 5000 посетителей со всех уголков страны. Большинство из них посещает деревню, чтобы изучить местный опыт создания успешной деревенской общины. Вот только важно помнить, что нам, жителям деревни, потребовалось 20 лет, чтобы достичь нынешнего уровня.
В 1994 году около 20 семей, в которых оба супруга работали, не найдя достойного места, куда они могли бы отдать на воспитание своих детей, собрали стартовый капитал и совместно открыли детский сад в районе Ённам-дон округа Мапхо-гу. Так на свет появился детский сад «Ури», который стал первым в Корее общинным детским учреждением, организованным по принципу кооператива. В следующем году в районе Согё-дон был открыт ещё один детский сад, «Нарынын». Когда дети подросли и пошли в начальную школу, в 1999 году их родители создали центр продлённого дня для внеклассных занятий.
Разделяя общую философию совместного обучения детей, которую можно выразить формулой «Наши дети — нам и растить», всё больше людей собирало свои вещи и переезжало поближе к этим двум детским садам, и вскоре у подножия горы Сонми-сан выросла целая община. Пока взрослые управляли своим кооперативом, проводя бесконечные совещания и пребывая в состоянии постоянной занятости, дети понемногу росли. Мальчишка-озорник, который в начале этого эксперимента был самым старшим из детей, теперь стал молодым человеком 24 лет. В процессе совместного воспитания детей наши родители открыли для себя новые радости жизни. Благодаря детям между взрослыми сформировались очень близкие и тёплые отношения. Так что все знали, в каком доме сколько ложек. А затем забота о детях расширилась до заботы о местном сообществе. Ведь для того, чтобы дети выросли достойными людьми, они должны расти в достойном окружении.

Потребительский кооператив как сердце деревни
В 2001 году, взяв за основу ценнейший опыт совместной организации детского сада, новые переселенцы создали потребительский кооператив. Выбрав основным направлением бизнеса закупку экологически чистых продуктов, они получили возможность завязать отношения не только с теми, кто занимался общинными детскими садами, но и с местными жителями. Сейчас, когда с момента основания потребительского кооператива прошло уже десять лет, его товарооборот достигает 5 миллиардов вон, при этом в него входит более 5000 семей. Кроме того, кооператив занимается самой различной деятельностью. Например открывает разнообразные клубы по интересам для местных жителей и осуществляет их поддержку. При содействии кооператива в деревне уже работает клуб любителей походов в горы, ассоциация фермеров, клуб борьбы с атопическим дерматитом, который объединяет родителей, чьи дети страдают от этой болезни, различные учебно-познавательные центры, в частности центр обучения для молодых родителей, центр изучения народных песен «мин-ё» и др. Кооператив участвует в проведении ежегодного фестиваля деревни Сонмисан, организации концертов под открытым небом, работе деревенского спортклуба, а также в решении различных важных вопросов в жизни деревни.
Показательным примером такой деятельности является кампания «Сохраним Сонмисан», которая упоминалась ранее. В 2001 году власти Сеула ради строительства распределительного резервуара для поставки воды в район Мапхо стали вырубать деревья на склонах горы Сонми-сан, уничтожая ценную зону зелёных насаждений. Начав кампанию «Сохраним Сонмисан», жители деревни в течение двух лет боролись против этого проекта и в конечном итоге добились прекращения строительства резервуара. В 2009 году эта кампания возобновилась в знак протеста против переезда на склон горы Сонми-сан начальной, средней и старшей школ одного фонда частного образования. Однако на этот раз мы потерпели поражение. В настоящее время в результате строительства школьных зданий нанесён ущерб зелёным насаждениям на площади, соответствующей 30% поверхности горы. К сожалению, наш довод, который гласил: «Горы — для леса, школы — на равнину!», не смог преодолеть барьер жестокой реальности.

Каждый день — праздник
Уже более десяти лет ежегодно в деревне проводится фестиваль, который изначально был задуман, чтобы рассказать местным жителям о целях и задачах кооператива, и впервые он проходил в мае 2001 года, когда и был организован кооператив. С тех пор каждый год в мае, когда деревню наполняет запах акаций, цветущих на горе, здесь начинается фестиваль. Местные жители, обнаружившие в себе тягу к творчеству, выходят на сцену и с энтузиазмом демонстрируют свои таланты. Однако людям было недостаточно фестиваля раз в год, им хотелось праздника каждый день, поэтому в деревне появился Театр деревни Сонмисан, который стал площадкой для самых разных кружков.
Этот театр не знает отдыха все 365 дней в году. Одну половину этого времени театр используется как сцена для местных жителей, другую половину — для профессиональных артистов. Здесь не только показывают фильмы, ставят спектакли и проводят концерты. В помещении театра проходят самые различные мероприятия — от модных показов до церемоний вступления во взрослую жизнь. Кроме того, жители приходят сюда, чтобы обсудить вместе различные проблемы или погулять на банкете. Так что можно сказать, что это, скорее, не театр, а центральная деревенская площадь. Раз появился театр — вслед за ним стали возникать различные кружки по культуре и искусству. Всего здесь действует 15 кружков, в том числе коллектив музыкантов, исполняющих «нон-ак» (крестьянскую музыку), самодеятельная театральная труппа, фотостудия, видеостудия, рок-группа, объединяющая любителей этого жанра среднего и старшего возраста, изостудия и др.

Альтернативная система обучения
В деревне Сонмисан также работает первая в Корее 12-летняя школа альтернативного обучения, включающая в себя начальную и среднюю школу, а также старшие классы. Благодаря совместным усилиям местных жителей после подготовительного этапа, длившегося более двух лет, в сентябре 2004 года школа открыла свои двери для учеников и успешно функционирует уже девятый год. В настоящее время в ней проходит обучение 170 детей. Таким образом, создав в деревне систему образования, от детского сада и продлёнки до полноценной школы, мы получили возможность собственными силами осуществлять весь процесс обучения своих детей. Другими словами, мы создали в деревню самую важную часть инфраструктуры, которая позволяет самим жителям совместно воспитывать и нести ответственность за своих детей, пока они не повзрослеют. Для жителей такого большого города, как Сеул, где можно прожить несколько лет в одном доме и не знать, кто живёт по соседству, и где приходится то и дело менять место жительства, чтобы найти для своего ребенка подходящую школу, это реальная альтернатива, благодаря которой люди могут дать своим детям полноценное образование, не переезжая с места на место и всё время оставаясь рядом с ними.
Формирование такого сильного чувства солидарности, которое всех нас объединяет, стало возможным благодаря тому, что мы всегда совместно преодолевали трудности, с которыми сталкивались в повседневной жизни, и всем делились друг с другом, как и подобает добрым соседям. Так возникла взаимовыгодная сеть добрососедских отношений, которая работает на ежедневной основе. И я думаю: а не в этом ли и есть суть деревни?

Место, где учатся суверенитету
Вслед за потребительским кооперативом в деревне каждый год стали возникать один-два новых предприятия. В 2002 году начал свою торговлю «Тонне пуок» («Кухня по соседству») — магазин, предлагающий своим покупателям «панчханы» (закуски), приготовленные только из экологически чистых продуктов и специй без добавления химических усилителей вкуса. Вслед за ним на общие деньги, собранные местными жителями, открылось кафе «Чагын наму» («Деревце») и ресторан «Сонмисан папсан» («Обеденный стол Сонмисан»). Секрет этой бизнес-активности состоит в разделяемой всеми жителями деревни философии взаимопомощи. Ведь неважно, о чём идёт речь — о деньгах или о товаре, но если взяться всем миром, то можно легко решить даже такую задачу, которая раньше казалась неразрешимой, и при этом повстречать своего доброго соседа. Так в деревне появились предприятия, созданные местными жителями, которые имели соответствующие способности и желание работать. К ним, в частности, относятся «Сонмисан конбан» («Мастерская Сонмисан»), которая даёт работу молодым жителям деревни с ограниченными способностями, фирма «Пину туре», где производят мыло ручной работы, фирма «Ханттам туре», в которой производят экологически чистые хлопковые гигиенические прокладки, разноцветные покрывала, «ханбок» и др., служба «Тольбом туре», предлагающая услуги по уходу за пожилыми людьми и т.д. Не так давно была создана компания «Сохэнчжу» (аббревиатура выражения «счастливый дом благодаря общению»), которая занимается альтернативным развитием жилого сектора. Она строит и продаёт местным жителям жильё, основанное на принципе «кохаузинга» (co-housing; «живые жилищные сообщества», вид жилищного сообщества, подразумевающий значительную долю бытовой взаимовключённости членов сообщества). На сегодняшний момент в деревне работают более 20 предприятий, при этом все они управляются на кооперативной основе. Стартовый капитал собирают всем миром, сдавая в общий фонд, кто сколько может, а управляют предприятием добровольцы, которые имеют для этого время и желание. Сейчас на этих предприятиях занято около 150 местных жителей, поэтому можно сказать, что они обеспечивают в деревне неплохую занятость, создавая новые рабочие места.
Кооператив может быть и чрезвычайно трудоёмким делом. Только при условии, что все члены кооператива признают свою неодинаковость и, несмотря на это, готовы идти на уступки, осознавая, насколько сложным процессом является сосуществование, можно продвинуться вперёд и чего-то добиться. Но это того стоит. Потому что те результаты, которые есть после того, как преодолены трудности начального периода, пробуждают к жизни потенциал и мощь кооператива. Это процесс, когда ты сам, своими силами строишь свою жизнь, самостоятельно выясняешь, что мешает твоему продвижению вперед, и устраняешь эту помеху, если чувствуешь такую необходимость. Деревня Сонмисан — это не название, данное государством определённой административной единице. Это просто символическое имя, который связывает в единое целое всех, кто добровольно решил участвовать в жизни общины. Для нас Сонмисан — это место, где мы учимся быть суверенными, и воплощаем это на практике.